Командир и штурман - Страница 55

— Не то что неплохое, а превосходное, — заключил датчанин, опустошив стакан с пунцовой жидкостью. — Капитан, не соопщите ли вы мне свои коортинаты?

— Вы обратились по адресу, сэр. У нас лучший штурман на всем Средиземноморье. Киллик, позови мистера Маршалла. Мистер Маршалл, капитан Б… этот джентльмен хотел бы знать наши координаты.

Стоявшие на палубе матросы «Кломера» и «Софи» с явным удовольствием разглядывали свои суда, похожие на зеркальные отражения друг друга. Сначала экипаж «Софи» решил, что сходство датского корабля с их судном переходит границы приличия, но они изменили свое мнение, когда их собственный товарищ, старшина Андерсен, принялся запросто рубить по-иностранному со своими земляками, разделенными с ним полоской воды, ко всеобщему восхищению присутствующих. Джек Обри проводил капитана Бугге до борта с каким-то особенным дружелюбием. На датскую шлюпку был спущен ящик «приорато», и, перегнувшись через планширь, Джек крикнул датчанину вслед:

— При следующей встрече я дам вам знать.

Не успел капитан «Кломера» добраться до своего судна, как реи «Софи», скрипя, стали разворачиваться, и судно крутым бейдевиндом легло на новый курс-норд-ост-тень-норд.

— Мистер Уотт, — произнес Джек Обри, подняв кверху глаза,-как только у нас появится время, нам нужно будет поставить спереди и сзади дополнительные реи, иначе мы не сможем идти круче к ветру, как мне этого хотелось бы.

— Что у нас происходит? — спрашивали друг у друга матросы, видя, что все паруса забирают ветер, а все концы аккуратно собраны в бухты, к удовлетворению лейтенанта Диллона. Очень скоро буфетчик кают-компании сообщил казначейскому буфетчику, а тот — своему приятелю Джеку, мусорщику, который все рассказал на камбузе, а значит, и всему экипажу. А новости заключались в том, что датчанин, из чувства симпатии к «Софи», настолько похожей на его собственное судно, и растроганный учтивостью Джека, рассказал ему о французе, находящемся неподалеку, в северной части горизонта. Это тяжело нагруженный шлюп с залатанным гротом, направляющийся в Агде.

Меняя курсы, «Софи» двигалась навстречу свежевшему ветру, и на пятом галсе на норд-норд-осте была замечена белая полоска, находившаяся слишком далеко и не изменявшая положения, чтобы ее можно было принять за чайку. Вероятно, это был французский шлюп. Уже через полчаса, судя по описанию его парусного вооружения, данного датчанином, это стало очевидно. Но поведение судна было настолько странным, что было трудно окончательно убедиться в этом до тех пор, пока шлюп не лег в дрейф, подпрыгивая на волнах, и баркасы не начали сновать между двумя судами, доставляя на «Софи» хмурых пленников. Было совершенно очевидно, что на французе не велось никакого наблюдения за морем и своего преследователя экипаж заметил лишь тогда, когда между шлюпами оставалось не более мили. И даже после этого капитан французского шлюпа колебался, не зная, что делать, надеясь на защиту триколора, который поднял слишком медленно и слишком поздно,-как оказалось, лишь для того, чтобы через десять минут поднять целую гирлянду флагов, означавших сдачу, отчаянно размахивая флажками после первого же предупредительного выстрела.

Причины такого поведения судна стали понятны Джеймсу Диллону, едва он поднялся на захваченный корабль: «Ситуаен Дюран» был загружен порохом настолько, что ему не хватало места в трюмах и он находился на палубе в бочонках, покрытых брезентом. Молодой капитан, оказывается, захватил с собой в плавание свою жену. Она была беременной и ждала первого ребенка. Штормовая ночь, погоня и боязнь взрыва привели к преждевременным родам. Джеймс Диллон был не чувствительнее любого другого, но постоянные стоны, раздававшиеся из-за переборки, и ужасно громкие, хриплые, похожие на рев животного крики, прерывавшие стоны, приводили его в ужас. Он смотрел на бледное, расстроенное, залитое слезами лицо мужа такими же, как у него, испуганными глазами.

Оставив вместо себя Бабингтона, лейтенант поторопился на «Софи», чтобы объяснить ситуацию. При слове «порох» лицо Джека Обри осветилось, но, услышав слово «младенец», он тотчас нахмурился.

— Боюсь, что бедняжка умирает, — предположил Диллон.

— Не знаю, что и сказать, — нерешительно отвечал Джек. Поняв, что означают эти приглушенные стоны и услышав их особенно отчетливо, капитан обратился к морскому пехотинцу: — Позовите доктора.

После того как возбуждение, охватившее всех во время преследования, спало, Стивен снова занял свое обычное место возле насоса, изготовленного из вяза, и смотрел в его трубу на залитую солнцем поверхность Средиземного моря. Когда же ему сообщили о том, что среди взятых в плен находится женщина, которая рожает, он воскликнул:

— Вот как? Мне тоже так показалось, судя по крикам. Похоже, он не был намерен покинуть свое излюбленное место.

— Неужели вы ничего не можете предпринять? — сказал Джек.

— Уверен, что бедная женщина умирает, — добавил Джеймс.

Посмотрев на обоих странным, ничего не выражающим взглядом, доктор произнес:

— Я отправлюсь на французский корабль.

После того как Стивен спустился в свою каюту, Джек Обри заметил:

— Слава богу, теперь дело в надежных руках. Вы говорите, что палубный груз — это тоже порох?

— Так точно, сэр. Какой-то сумасшедший дом.

— Мистер Дей, мистер Дей, послушайте. Вы разбираетесь во французской маркировке?

— Ну, разумеется, сэр. Она почти совпадает с нашей, только их лучший крупный цилиндрический порох обозначен белым кольцом, окружающим красное, и их полубочонки весят всего тридцать пять фунтов.