Командир и штурман - Страница 89

— У меня есть тетушка, — отвечала Мерседес. — Вот она много чего знает.

— Да неужто, дорогуша? В самом деле? — произнес Джек Обри. — Вечером ты мне расскажешь про нее. — Рассеянно поцеловав девушку, он надел отделанную галуном треуголку на новый парик и произнес: — А теперь к этому ничтожеству.

Однако получилось так, что капитан Харт принял его чрезвычайно учтиво и поздравил с операцией в Альморайре:

— Эта батарея чертовски досаждала нам. Трижды наносила пробоины «Палласу» и сбила одну из стеньг у «Эмеральда». Надо было давно разделаться с нею. — Затем пригласил Джека на обед и добавил: — Захватите с собой и вашего доктора, хорошо? Моя жена очень хочет встретиться с ним.

— Уверен, он будет счастлив, если только не получил другого приглашения. Надеюсь, миссис Харт здорова? Я должен выразить ей мое почтение.

— Она вполне здорова, благодарю. Но наносить ей визит нынче утром нет смысла. Она на прогулке верхом в обществе полковника Питта. Что это за удовольствие по такой жаре, ума не приложу. Кстати, вы можете оказать мне услугу, если пожелаете. Мой банкир хочет отправить своего сына на флот. У вас ведь есть вакансия для молодого человека, так что дело проще простого. Он очень приличный малый, его жена училась вместе с Молли. Вы увидите их обоих за обедом.

* * *

Встав на колени и упершись подбородком о крышку стола, Стивен наблюдал за тем, как самец богомола осторожно приближается к самке. Это был великолепный экземпляр зеленого цвета. Она стояла вертикально на четырех задних ножках, перебирая двумя передними, словно в религиозном экстазе. Время от времени ее массивное тело содрогалось, и дрожь эта передавалась ее тонким членам. Тогда самец отскакивал назад. Затем он продвигался вперед параллельно крышке стола, осмотрительно вытягивая вперед длинные, опасно зазубренные передние ноги и усики. Даже при сильном освещении Стивен, казалось, мог видеть огонь, горящий в его больших овальных глазах.

Самка намеренно повернула голову назад под углом сорок пять градусов, словно оценивая кавалера. «Уж не одобрение ли это? — подумал Стивен, подняв лупу, чтобы разглядеть движения усиков. — Согласие?»

Бурый самец понял это движение именно таким образом и, сблизившись, оседлал ее: ногами он сжал ее надкрылья; его усики соприкоснулись с усиками самки и принялись их поглаживать. Кроме как дрожью от дополнительного веса тела самца, она никак не отреагировала на его ласку, не оказала ему никакого сопротивления, и вскоре начался бурный процесс совокупления насекомых. Стивен засек время и отметил его у себя в записной книжке, лежавшей открытой на полу.

Шли минуты. Самец чуть переменил позу. Самка шевельнула своей треугольной головой, слегка качнув ею слева направо. Стивен увидел в лупу, как ее челюсти раскрылись и сомкнулись. Все произошло так быстро, что, несмотря на пристальное внимание, Стивен не смог уследить за движениями самки, и в следующее мгновение голова самца оказалась откушенной — и упала, словно лимон с дерева, прямо в зеленые лапки, соединенные в подобии молитве. Она вгрызлась в голову своего любовника, и свет, горевший в его глазах, погас. Оставшееся у нее на спине обезглавленное тело самца продолжало совокупляться с еще большей энергией, чем прежде, поскольку все контролирующие центры теперь отсутствовали. «Ага», — с полнейшим удовлетворением произнес Стивен и снова отметил время.

Через десять минут самка откусила три фрагмента длинного туловища своего возлюбленного над верхним сочленением и с явным удовольствием съела их, роняя перед собой частицы хитинового панциря. То, что осталось от самца, по-прежнему крепко держало самку задними ногами и продолжало совокупляться…

— Вот вы где! — воскликнул Джек Обри. — А я уже четверть часа жду вас.

— Ох, — вздрогнув, отозвался Стивен Мэтьюрин. — Прошу прощения, прошу прощения. Я знаю, как вы цените пунктуальность. Очень извиняюсь. Я убрал свои часы в начале наблюдения, — продолжал он, осторожно прикрывая самку богомола и ее обед пустой коробкой с отверстиями. — Теперь я к вашим услугам.

— Ничего подобного, — отвечал Джек. — Только не в этих безобразных башмаках. Кстати, зачем вы приделали к ним свинцовые подошвы?

В любое другое время Джек Обри получил бы очень резкий ответ, но Стивен понял, что утренняя встреча друга с адмиралом была не из приятных, и единственное, что он сказал, надев туфли, было следующее:

— Женщине не требуется от вас ни голова, ни даже сердце.

— Кстати, вы мне напомнили, — отозвался Джек. — Нет ли у вас чего — нибудь такого, чтобы у меня с головы не сваливался парик? Когда я переходил площадь, со мной произошла смешная история. В дальнем ее конце шел Диллон, держа под руку какую-то даму, по-моему сестру губернатора Уолла, поэтому я старательно ответил на его приветствие. Я приподнял шляпу, и этот окаянный парик слетел у меня с головы. Можете потешаться, и это было действительно чертовски забавно. Но я был готов заплатить полсотни фунтов, лишь бы не выглядеть в его глазах смешным.

— Вот кусок лейкопластыря, — сказал Стивен. — Позвольте, я сложу его вдвое и приклею к вашей голове. Очень сожалею, что между вами и Диллоном установились такие напряженные отношения.

— Я тоже, — ответил Джек Обри, нагнув к доктору голову. Затем в порыве откровенности, поскольку оба оказались в иной обстановке, к тому же на суше, где отношения совсем иные, чем на море, он сказал: — Я еще никогда не оказывался в таком тупике. Мой лейтенант обвинил меня — не хочется произносить это слово — в пассивности, а по сути — в трусости, после встречи с «Какафуэго». Первым моим желанием было потребовать от него объяснения и, естественно, сатисфакции. Но положение весьма своеобразно: если выпадет орел, то я выиграл, если решка-то он. Если бы я его потопил, то тем бы дело и кончилось. Но если бы это произошло со мной, то его мигом выгнали бы с флота, что для него равносильно смерти.